Евгений Степанов ICL: «Курс на технологическую независимость стимулирует потребность в производстве радиоэлектроники».
Отдельные производственные компании растут как на дрожжах. О причинах и последствиях бурного роста Наталье Самойловой рассказал генеральный директор компании «АйСиЭл Техно» (торговая марка ICL) Евгений Степанов.
Вы приняли решение выйти на розничный рынок с новым продуктом – линейка персональных компьютеров. Готовы к сюрпризам?
Конечно. Мы долго шли к этому решению. Ведь розничный рынок - это совсем другой рынок по сравнению с B2G (business-to-government, бизнес-модель, в которой компания продаёт свои услуги госучреждениям – редакция) или B2B (business-to-business бизнес-модель, в которой компания продает продукцию другим компаниям – редакция). Тут у покупателей совсем другие предпочтения, другая мотивация для совершения покупок, другие требования. Причем у всех разные. Розничных потребителей, конечно, можно как-то сегментировать, к примеру, по возрасту, полу и так далее. Но у каждого из них все равно будет свое мнение. И это нужно учитывать. Тут важно примерить на себя роль розничного покупателя, чтобы лучше понять, что же на самом деле влияет на совершение им покупок.
Это ваш первый розничный проект?
Практически да. Много лет назад мы пытались выйти в розницу и стояли на полках небольших сетевых розничных магазинов. Но с тех пор прошло очень много времени, все сильно поменялось. Поэтому можно сказать, что сейчас для нас все, как в первый раз. Последние полтора года заставляют нас искать совершенно новые возможности и новые подходы к организации собственного бизнеса. В том числе в сфере дизайна, чтобы предложить нашему и существующему, и будущему заказчику тот продукт, который будет вызывать положительные эмоции. Это должен быть продукт, который будет не просто удовлетворять какие-то текущие потребности из разряда – «работает и хорошо». Этого сейчас недостаточно. Мы хотим, чтобы наш продукт вызывал удовольствие и радость от работы с ним. Для этого нам нужна обратная связь с заказчиком, чтобы лучше понимать его потребности.
У вас есть новый продукт и в понятном вам рынке B2B – программно-аппаратный комплекс для предрейсовых осмотров. Это первая версия продукта для коммерческой реализации?
Проект по телемедицинским предрейсовым осмотрам для нас новый и пока находится еще в стадии доведения до коммерческих образцов. Мы делаем первые шаги на этом пути. Продаж еще не было.
Когда планируете стартовать?
Надеемся в самое ближайшее время. Но нужно учитывать, что все время возникает много и объективных, и субъективных событий, которые вынуждают где-то что-то пересмотреть, где-то что-то переделать. Это выливается в дополнительные временные затраты. Что, конечно, плохо. Но еще хуже вывести на суд потребителя какой-то недоделанный продукт. Мы не хотим, чтобы выстрел оказался холостым. Могу точно сказать, что в 2024 году модель будет финализирована, выведена на рынок и будет производиться в необходимых рынку объемах. Не стоит забывать, что мы выходим не на пустой рынок, подобные решения уже есть. И мы должны быть не просто конкурентоспособны на этом рынке, а в идеале предложить лучший функционал на более выгодных для потребителя условиях. Только тогда пользователь аналогичных решений будет готов отказаться от существующих вариантов в пользу нашего продукта.
За последние год-полтора спрос на другое телемедицинское оборудование в этой сфере, к примеру, так называемые «телемедицинские чемоданчики» изменился?
Мы занимаемся разработкой и производством мобильных телемедицинских комплексов уже более пяти лет. Каждый год появляются новые потенциальные заказчики, которые готовы это использовать. Нужно понимать, что это ведь не просто «чемоданчик» или «коробка», которую заказчик включил в сеть и он работает. Это сложный программно-аппаратный комплекс. Он требует в том числе ряда организационных мероприятий на стороне заказчика, требует создания какой-то службы, куда, собственно, с удаленного комплекса обращаются врач, фельдшер или пациент. Должна быть проведена интеграция с существующей медицинской информационной системой.
То есть это не так, что купил «чемоданчик» и ушел с ним? А это определенный процесс взаимодействия с компанией, которая его произвела, и еще с другими поставщиками услуг?
Да. В том числе с поставщиками программного обеспечения, которое на момент установки комплекса уже работало в медицинской организации. Ведь для того, чтобы сеть таких вот «чемоданчиков», которые, допустим, стоят в разных фельдшерско-акушерских пунктах в регионе, полноценно работала и приносила отдачу, нужно где-то в центре региона создать какой-то центр, куда будут стекаться и обрабатываться запросы с этих «чемоданчиков». Наша цель — чтобы это все было интегрировано в медицинскую информационную систему, которая работает в регионе. Это нужно для того, чтобы врачи мгновенно получали доступ к диагностической информации и не тратили время приема на опрос или на сбор этой информации. А главное – умели этим доступом пользоваться. Это вопрос дополнительного обучения медперсонала. Ну то есть это такая комплексная работа.
Регионы охотно подключаются к подобной телемедицинской трансформации в области здравоохранения?
По-разному. Есть субъекты Российской Федерации, в которых понимают целесообразность таких изменений и готовы их производить внутри региона. А есть те, кто пока только присматривается и оценивает свои возможности, финансовые ресурсы. Не стоит забывать, что в конечно счете все всегда упирается в людей на местах в медицинских учреждениях. И это естественно. Если человек из года в год привык выполнять определенным образом свою работу, то что-то менять – это всегда непросто. Нужно менять привычки, менять распорядок дня, учиться чему-то новому. Люди все разные и не всем это нравится.
Кто чаще заказывает подобное оборудование – частные организации или государственные?
Пока заказчики в основном государственные. Частники только присматриваются. Возможно, это связано с тем, что частные клиники, на мой взгляд, все-таки «победнее» государственных. Нужно отдавать себе отчет в том, что самые современные томографы и другая медицинская аппаратура стоят в государственных клиниках. По моему субъективному мнению, у нас нет еще таких частников, которые бы могли замахнуться на такие крупные проекты.
Расскажите о своих государственных потребителях поподробнее.
Первые покупатели наших телемедицинских комплексов – это северные территории. Среди них Ненецкий автономный округ, Красноярский край, Сахалинская область. Когда мы общались с чиновниками из здравоохранения и врачами в Нарьян-Маре через полгода после того, как внедрили наши телемедицинские системы, они нам рассказали удивительные вещи. Они стали меньше тратить на санавиацию в 2 раза!
В Москве активно развивается эксперимент по перестройке всей системы оказания медицинской помощи в связи с акцентом на использование медоборудования – томографов, аппаратов УЗИ. Вы, как производитель, смотрите в эту сторону?
У нас уже сейчас есть проект в этой области. Мы разработали решение, которое позволяет в режиме реального времени отслеживать использование технически сложного дорогостоящего медицинского оборудования, такого как томограф, УЗИ-аппарат и т.п. То есть можно в любой момент посмотреть, работает сейчас аппарат или нет, какое количество часов или минут он работал за последние сутки, когда ему необходимо делать профилактическое обслуживание.
Это такая сервисная и контролирующая функция? Чтобы в том числе оценить экономическую эффективность его работы?
Да. Кроме того, этим можно и нужно управлять. К примеру, поняв, что аппарат недозагружен, перенаправлять туда людей. Это можно контролировать по банальному потреблению электроэнергии. Просто поставить датчики в нужное место, и всю эту информацию собирать в систему. Через какое-то время в этой системе появится статистика за прошлые периоды, отклонения от которой тоже будут давать пищу для размышлений администраторам и управленцам.
То есть производством томографов вы пока не планируете заниматься?
Нет, не планируем.
Получается, что в поле ваших интересов вся та инфраструктура, которая теоретически может помогать качественно использовать оборудование без потерь, правильно его обслуживать и так далее.
Да, верно. Компании «АйСиЭл Техно» - не только производитель компьютерного оборудования. Это крупная IT-сервисная компания. Мы много лет профессионально занимаемся сервисами. В нашей зоне ответственности сотни серверов, коммутаторов, рабочих мест у заказчиков, расположенных по всей стране, а раньше по всему миру. У нас выработаны сервисные стандарты обслуживания, чтобы мы могли заранее мониторить и предсказывать неисправности IT-оборудования, которое стоит у наших заказчиков. И мы эти же наработки можем перенести и на медицинское оборудование. Потому что в основе этого сложного медицинского оборудования все равно лежат IT-технологии.
Как вы видите новые направления своей производственной деятельности?
Мы последние годы все время растем. Только за прошедшие 2 года с точки зрения производства оборудования выросли в 3 раза. В прошлом году мы произвели 270 тысяч готовых устройств, таких как персональные компьютеры, ноутбуки, серверы, решения на их основе. Из них 130 тысяч произведены на материнских платах, спаянных на территории России. Мы прикладываем все усилия, чтобы увеличивать эти объемы производства из года в год. Недавно запустили две линии по поверхностному монтажу материнских плат мощностью 300 тыс. устройств в год. Если мы продолжим также развиваться, как развивались последние 3 года, то через год-полтора эти 300 тыс. материнских плат мы сами будем потреблять. Кроме того, у нас есть запросы от заказчиков по поверхностному монтажу прочих плат.
Прочих – это каких?
Не все же ограничивается вычислительной техникой. Есть масса вариантов применения электроники: в автомобилестроении, в телефонах, холодильниках, кофемолках, кофеварках. Везде, где стоят управляющие платы. Мы можем точно так же паять их на этих линиях. И запросы от заказчиков такие есть. Если мы вдруг увидим, что не загружаем эти линии на полную мощность собственными потребностями, то будем загружать их сторонними заказами. Но мне почему-то кажется, что через два года нам и этого будет уже не хватать. И мы будем закупать новые линии. Место под них есть.
Получается такой очень рациональный подход. Есть собственная потребность - заполняем ее. Появится какая-то сторонняя инициатива – будем ее учитывать.
Да. В целом все идет к тому, что курс на технологическую независимость, который взят государством, будет стимулировать все большую потребность в производстве радиоэлектроники на территории России.
Вы готовы сделать следующий шаг и перейти к производству компонентной базы?
Безусловно готовы. Только не нужно стремиться производить абсолютно все компоненты. Это экономически нецелесообразно. Условно представим, что есть несколько фабрик в Юго-Восточной Азии, которые десятками миллионов штампуют какие-то резисторы, диоды и т.п., каждый из которых стоит, к примеру, один цент. Строительство фабрики в России, которая будет производить 1 млн. таких резисторов, экономически нецелесообразно. Но ключевые технологии, которые действительно влияют на технологическую независимость, точно в стране надо осваивать и организовывать их производство. Если говорить про нашу отрасль микроэлектроники, то нужно понимать, что производство чипов — это дорогостоящие и абсолютно инновационные технологии. Ими владеют буквально несколько компаний в мире. Я думаю, что ни одна коммерческая организация на территории России не в состоянии в одиночку это освоить. Тут нужна помощь государства. В течение последнего года я постоянно говорю, что нужно создавать какие-то консорциумы в этой сфере.
Какого типа протекционизм должен быть с вашей точки зрения, чтобы организовать подобные консорциумы?
Собственно протекционизм уже есть. Есть законодательство о том, что бюджетные организации должны покупать только ту продукцию, которая внесена в реестр отечественного оборудования МПТ РФ. Для компаний с госучастием есть требование, что, начиная с 2025 года, они будут обязаны обрабатывать критическую информационную инфраструктуру только на российском оборудовании и российском программном обеспечении.
Это гарантирует формирование спроса.
В принципе да. Со стороны государства первые шаги сделаны. И мы тоже делаем первые шаги и как можем занимаем существующие ниши. А прибыль, полученную с этого рынка, инвестируем в организацию новых производств. Когда мы говорим о микроэлектронике, то это даже не отрасль. Это место слияния нескольких отраслей. Здесь и тонкая химия, тонкая физика, точная механика, материаловедение и многое другое. Консорциум в этой сфере должен быть точкой пересечения взаимных интересов. Без создания системы очень разных предприятий, заинтересованных в том, чтобы на выходе получился продукт, трудно развиваться в этом направлении. Особенно на стартовом этапе, на котором мы находимся, требующем больших инвестиций в создание таких производств. Мало купить оборудование, нужно еще уметь на нем работать. А чтобы научиться на нем работать, нужно результаты своего труда как-то тестировать, оценивать, проверять. Значит, должно быть какое-то специфическое лабораторное оборудование. Здесь должны быть задействованы и НИИ, и другие предприятия. Для этого нужны финансовые институты, которые бы помогали этому консорциуму привлекать финансирование. Это ведь все финансово ёмкие вещи. Тут же должны быть вузы, которые бы готовили кадры для этой отрасли. Это уже, по-моему, притча во языцех, что в стране не хватает программистов и инженеров.
Есть два мифа относительно производства в России. Первый о том, что производство в нашей стране - это очень длинные циклы с возвратом денег через 15-20 лет. Поэтому и инвестировать в него бессмысленно. Второй – о очень низкой норме прибыли, которая становится психологическим барьером для тех, кто, возможно, ищет применение своим деньгам. Вы с этим согласны?
Я с этим в целом соглашусь - инвестиции в торговле наверняка окупаются гораздо быстрее. А те, кто занимается производством - это однозначно игра вдолгую. Просто есть инструменты повышения эффективности, повышения отдачи. Тут важно наличие стратегии, умение ставить реальные цели, которые ты планируешь достичь через 3-5 лет. На более далекую перспективу планировать сложно. Есть цели, и есть риски. И эти риски нужно учитывать. В этом и заключается предпринимательство.
Но если торговать действительно проще, почему вы считаете все-таки надо заниматься производством?
Можно сказать, что я вырос из советского завода, который производил вычислительную технику. Я всю жизнь этим занимаюсь. У меня уже есть какое-то внутреннее понимание, внутренний голос, который говорит, что, если мы хотим, чтобы у наших детей была интересная работа, была возможность интеллектуально расти и развиваться, мы должны организовывать новые производства здесь, в России. Инвестиции в производственную деятельность — это инвестиции в будущее, в жизнь следующего поколения. Ну и патриотизм, конечно. Точно могу сказать, что он движет не только государственными заказчиками, но и многими производителями, и потребителями, которым хочется гордиться тем, что производится в их стране.
